Авторская песня ждёт продюссеров, О концерте Юлия Кима в г. Астана Опции

[Admin]

Оригинал см. на сайте газеты "Вечерний Алматы"



В самый разгар летнего сезона в Алматы на встречу с известным поэтом, драматургом, автором и исполнителем Юлием Кимом собрались почитатели таланта «гениального клоуна» Так о нем говорил Булат Окуджава.


Увидев полный зал зрителей, поэт, драматург, автор и исполнитель Юлий Ким, который приехал в наш город по приглашению проекта «Остров песни» – авторская песня в Казахстане» и Ассоциации гитаристов Алматы, уверенным голосом сказал: «неправы те, кто говорит, что авторская песня в прошлом!».
– Журналисты уже 20 лет хоронят бардовскую песню. Мне кажется, это дело бессмертное, потому что нет другого народа, в котором каждый третий писал бы стихи, песни. Это народное творчество на 90 процентов – графомания, но оно свидетельствует о громадном творческом, художественном потенциале нашего народа. Поэтому слово «графомания» я произношу без всякого уничижительного оттенка. Бардовская песня – это способность откликаться эхом на дух своей компании. Вот почему бардам необходимо живое общение, – сказал Юлий.
Вспомним знаменитую песенку «А бабочка крылышками бяк, бяк, бяк, бяк…». А помните не менее популярные строки «смешно, безрассудно, нелепо, безумно – волшебно…»? А замечательную композицию «Губы окаянные, мысли потаенные, бестолковая любовь, головка забубенная…»? Песни Кима звучат в 50 фильмах и не менее чем в 40 спектаклях. По оригинальным сценариям поэта сняты две картины – «После дождичка в четверг» и «Раз, два – горе не беда», спектакли по его драматическим произведениям с большим успехом идут в театрах. Он автор переводов почти всех текстов русского варианта мюзикла «Собор Парижской Богоматери»…
По пути в Алматы поэт посетил музейно-мемориальный комплекс жертв политических репрессий и тоталитаризма «АЛЖИР», который расположен в селе Акмол под Астаной. Здесь на обелиске он нашел фамилию своей мамы, которая была узницей Акмолинского лагеря жен изменников Родины
(А. Л. Ж. И. Р.).
– Казахстан всегда занимал в моем сердце особое место. Мой единственный и любимый племянник наполовину казах, а его сестра долгие годы работала главным врачом в сельской больнице в поселке Белая гора Восточно-Казахстанской области, – признался Юлий Ким.

– Юлий Черсанович, расскажите о своих родителях.
– Моего отца звали Ким Чер Сан. Он родом из Кореи, семья его переехала в Николаевск-на-Амуре, когда он был еще маленьким. Он окончил русскую школу и в 14 лет уже преподавал русский язык в корейской школе. Потом попал в Хабаровск, где встретился с моей мамой Ниной Всесвятской, которая приехала по распределению из Москвы преподавать русский язык. Учительницей не устроилась, работала при издательстве, там и познакомились, затем оформили отношения. Кстати, родители быстро нашли общий язык, работали вместе, интересы были общегуманитарными. Мама была комсомолкой, но не ярой. В 1931 году переехали в Москву. Отец входил в большую корейскую общину в Москве, но он больше тянулся к русским литераторам, учился в ГИТИСе, хотел стать театральным режиссером, переводил с русского на корейский язык и обратно. Мне было полтора года, а старшей сестре Алине три с половиной, когда нашего отца расстреляли. Маму после расстрела отца отправили в лагерь в Казахстан. Мы росли сначала с дедом и бабкой, потом с тетей, родной маминой сестрой.

– Любовь к литературе и сочинительству, на ваш взгляд, передалась от мамы или отца?
– Наверное, это качество во мне воспитала мама. Отца ведь я совсем не помню. Мама писала нам стихи из лагеря, ее подруга по ссылке, художница, рисовала иллюстрации к ним, несколько лет мы получали вот такие необычные иллюстрированные письма-стихи. Мы таким образом, читая стихи с картинками, знали, что мама есть и когда-нибудь появится. Она просто в длительной командировке. Мама вернулась из ссылки, мне было 9 лет. Запомнилось: мама никогда не сердилась, она замечательно нас с сестрой воспитывала и была оптимисткой, несмотря ни на что. Никогда не рассказывала о жизни в лагерях. Она преподавала в школе, здорово преподавала, всегда что-то придумывала, организовывала спектакли. Мама научила меня сочинять и рифмовать стихи. Она выпускала каждую неделю стенгазету, куда писала большое количество стихов. И где иногда «печатались» и мои первые труды.

– А кто вы по собственному определению – поэт, драматург, переводчик, исполнитель?
– Я считаю себя бардом. Попутная стезя – написание пьес и либретто. Третье – переводы.

– Вы пишете на заказ?
– Зачастую. Хотя иногда осуществляю и собственные замыслы.

– Вам в какое время интересно было жить?
– Жить интересно в любом возрасте. А если вы имеете в виду время, политический строй, то интересно жить сейчас. Я сейчас живу в удовольствие, в советское время жил в сопротивлении.

– Как вы относитесь к конкурсам бардовской песни, в этом жанре их несметное количество?
– Лично я был на Грушинском фестивале один раз. Вернулся под сильнейшим впечатлением. Огромная масса народу. Неуемный энтузиазм. Помню, в шестьдесят каком-то году произошел забавный случай. Проходил анонимный конкурс бардовской песни. Авторы присылали свои кассеты с какими-то девизами, но без имен. Визбор занял тогда третье место, а о первых двух победителях сейчас никто и не помнит. А творчество Визбора знают все или почти все. Каждый пишет, как он слышит, и каждый судит в рамках своего профессионального кредо. По одной-двум песням, которые требуются на любой конкурс, нельзя понять исполнителя. Дело не в конкурсах – это просто возможность выйти на большую аудиторию. Многие авторы просто не могут сделать хорошую запись, чтобы, например, прийти с ней на радио или телевидение. Да и на радио такого формата пока не существует. Любой автор, будь он самым замечательным, если его не показать публике, так и останется неизвестным. На мой взгляд, пришло время продюсеров. Настоящая авторская песня может остаться авторской песней и истинный бард может остаться бардом, если в него будут вкладывать деньги, если его будут раскручивать. Авторская песня ждет своих продюсеров.

Мира Кудабаева
Фото Павла Михеева
г. Алматы